А. М. Каледин в тюрьме

По должности областного тюремного инспектора мне пришлось немало пережить в 1917 году, когда, вдохновляемые циркулярами министерства Керенского в тюрьмах, наряду с полномочными надзирательскими комитетами, стали действовать советы арестантских депутатов.

Как чиновнику, в то время непосредственно подчиненному войсковому атаману, мне часто приходилось докладывать А. М. Каледину о том, как постепенно разруха проникала за тюремные стены. Со скорбным, спокойным лицом выслушивал генерал разные неприятности, но никаких резких шагов не предпринимал.

Осторожней действуйте, осторожней,—говаривал атаман.

—Если тройка летит под гору, ее сразу не остановишь...

С тяжелым чувством выслушивал  он о том, как портили положение посещавшие тюрьму депутаты от общественных организаций и был очень доволен, когда узнал, что как раз наоборот, один из представителей рабочих также „вытребованный“ в тюрьму арестантами для выслушания претензий Я. С. Блажнов  своим посещением оказал пользу делу и так отчитал арестантов, что они заявили:

— Нешто это демократ... Это провокатор!

Наконец, перебрав всех властей и власть имущих, арестанты решили „потребовать" в тюрьму для выслушания жалоб атамана. Когда я доложил об этом А. М. Каледину, он поморщился, но приехать обещал.

Однажды в середине июля я был предупрежден адъютантом А. М. Каледина, что он в этот день в 3 часа будет в тюрьме. И аккуратно в это время к белому зданию старой тюрьмы подкатил атаманский автомобиль.

Больно сердцу было показывать генералу вместо бравой команды надзора распустившуюся стражу. Еше хуже впечатление было в камерах, когда от арестантов посыпался целый ряд претензий.

— Нас кормят сырым хлебом, держат за решетками, не позволяют переходить из одной камеры в другую...
— Нам не дают отчета, куда девают экономию от нашей пищи...

Атаман терпеливо выслушал жалобы, внимательно пробовал хлеб, осматривал муку и, приказав выстроить арестантов на дворе, спокойным голосом проговорил:

— Вас держат взаперти и не позволяют переводить из камеры в камеру, потому что вы арестанты. Отчета вам начальство давать не будет: оно дает его народу и контролю... А хлеба такого, который едите вы, не едят и мои казаки...

Минуту длилось молчание. Один из постоянных клиентов тюрьмы, дегенерат С., при начавшемся ропоте массы, крикнул:

— Да что, ребята, он генерал, так по-генеральски и рассуждает!
— Я не только генерал, а выборный народом атаман, резко ответил А. М. Каледин.
— Посидел бы здесь, так не так бы заговорил,— продолжал арестант.
— Я сюда не попаду,—оборвал нахала атаман, и круто повернувшись, пошел к автомобилю.

Грустно было смотреть вслед уходившему атаману.

И в одном ошибся покойный: пришло время, когда лучшие люди попали в тюрьму.

Вл. Казанский.

О чем шумите вы, казачие знамена?..

О чем шумите вы, казачие знамена?
О чем поется в песнях прежних лучших дней?
О ратных подвигах воинственного Дона,
Про славу витязей, донских богатырей.

Былые подвиги ... походы ... и победы ...
Смирялись гордые и сильные враги,
И, помня прадедов, старинные заветы,
На подвиг ратный шли донские казаки.

Донские рыцари! Сыны родного Дона!
Ужель теперь, в годину тяжких бед
Постыдно дрогнем мы и рухнет оборона
И не исполним мы священный свой обет?!.

Нет, не бывать тому! Вы, вольные станицы,
Вы, хутора, вы села,- бей в набат!
Мы грудью отстоим казачие границы.
Скорей к оружию! Вперед и стар и млад!..

Как кротко смотрит небо голубое!
Вы слышите протяжный чей-то стон
И в шелесте травы и в рокоте прибоя?
То стонет наш отец, седой родимый Дон.

Вперед за тихий Дон, за родину святую,
Нам сердце воскресит забытые слова,
Вперед, станичники, за волю золотую,
За старые, исконные права!

Шумят казачие священные знамена,
И сила грозная на страх врагам растет
Донские рыцари! Сыны родного Дона!
Великий час настал: за тихий Дон вперед!!.

Валентин Петров.

Донская волна 1918 №16