Второй Кубанский поход

Второй Кубанский поход добровольческой армии можно разделить на 3 фазиса.

Первый обнимает бои за овладение ст. Тихорецкой, Кавказской и Сосыкой, чем добровольческая армия лишила большевиков свободы действий и инициативы. Второй обнимает собою время борьбы за Екатеринодар.

С утратой Екатеринодара большевики лишились своей базы, откуда они черпали свои запасы и откуда все еще могли надеяться дать отпор наступлению добровольческой армии и отбросить ее обратно на Дон. Лишившись же Екатеринодара, большевики не только не могли надеяться на успешную наступательную борьбу, но даже не могли после этого успешно обороняться.

С занятием г. Екатеринодара большевики отбрасывались за Кубань, в более бедную часть Кубанской области. Развить какие-либо операции из-за Кубани большевики не могли (мог это сделать только лишь Корнилов со своею непобедимой армией), так как болотистая и низменная местность не давала возможности предпринять что-либо против добровольческой армии, стоящей под защитой Кубани и ее высокого берега.

Отойти на юг и перенести свой центр туда, чтобы там отдохнуть и организоваться, большевики тоже не могли, т. к. на юге подымаются Кавказские горы, населенные враждебными большевикам-горцами. Кроме того, здесь же с юга угрожали большевикам еще и грузины.

И так пред ними стала дилемма: либо сражаться до последнего и в конце концов погибнуть, или же во чтобы то ни стало пробиться, сквозь ряды добровольцев, на северо-восток и стараться соединиться с царицынской группой.

Был еще свободен путь на восток—на Георгиевск в Терскую область, но там стоят терские казаки, занявшие Моздок. Мог бы пробраться Сорокин на Царицын через Святой Крест в Ставропольской губернии, не встречаясь с добровольческой армией, но для этого его войскам пришлось бы сделать обходное движение в 2000 верст.

Кубанский глаковерх фельдшер Сорокин

Главковерх Сорокин решил пробиваться к Царицыну. После кровопролитных боев у Кореновской и под Екатеринодаром красные войска дезорганизовались.

После сдачи добровольцам Екатеринодара обаяние единственного талантливого главковерха Сорокина сильно пало. Многие даже открыто называли его изменником. Отдельные части начали отказывать Сорокину в подчинении. Так, например, отряд Жлобы заявил, что он не подчиняется больше Сорокину и уходит на Царицын. Сорокин запретил Жлобе предпринимать что-либо самостоятельное, но последний сел со своим отрядом на поезд и уехал через Армавир на Невинномысскую.

Сорокин, видя, что дело большевиков обстоит плохо, по своей инициативе созвал заседание Центрального Исполнительного Комитета Социалистической Федеративной Республики Северного Кавказа и предложил ему ультиматум—или его назначить главнокомандующим всех революционных войск, или он больше не боец против добровольческой армии, т. к. дальше воевать в таком положении нет никакой возможности.

Штаб кубанских главковерхов Сорокина и Автономова (в кэпи)

Центральный Комитет принял ультиматум Сорокина, и 8 августа К. С. С. Р. приказом за № 38 назначил его главнокомандующим всеми революционными силами на Северном Кавказе. Сорокину стоило неимоверных сил и труда создать из дезорганизованных отдельных, никому не подчиняющихся отрядов, что-либо похожее на армию. Но благодаря его энергии, неоднократным совещаниям и, все-таки, его недюжинным способностям, Сорокину удалось достичь своей цели. Теперь Сорокину надо было во что бы то ни стало, как можно скорее, прорваться чрез добровольческие ряды.

Направления для этого было три. Первое—через Кавказскую-Великокняжескую, второе—через Армавир-Ставрополь и третье—через  Невинномысскую-Ставрополь или Невинномысскую-Петровское. По всем трем направлениям большевиками были предприняты демостративныя наступления, для проверки сил добровольцев.

На Кавказскую большевики неоднократно наступали и малыми и большими силами. Раз даже они добрались до окраины хутора. Однако все их попытки оканчивались одинаково плачевно. Они всегда были с большими потерями отбрасываемы на тот берег Кубани.

На второе направление большевики обратили еще больше внимания, особенно на Ставрополь. Четыре раза они наступали на Ставрополь и четыре раза были разбиты и отогнаны от города.

Ставрополь, в данном фазисе борьбы играет громадную стратегическую роль. Во-первых, он стоит на двух путях, предполагаемого прорыва большевиков. Владея Ставрополем, большевики укорачивают свой путь на Царицын, более чем на 300 верст.

Отсюда и понятно их упорное стремление на Ставрополь. Наступали они со всех сторон, но всюду с одинаковым неуспехом.

Со стороны Армавира большевики несколько раз пытались переправиться на наш берег, но дальше Прочно-окопского форштата им продвигаться не удалось. Кроме того, большевики несколько раз перебирались на правый берег еще у ст. Убеженской и ст. Барсуковской, но и здесь их всегда отбрасывали назад. Лишь один раз им удалось добраться до ст. Сенгилеевской, где они однако основательно были разбиты, потеряв большой обоз и большое число убитыми.
После этого красные обратили все свое внимание на третье направление на Невинномысскую.

Оставив сильные арьергарды в районе ст. Белореченской -Гиагинской и Кавказской, красные начали спешно стягивать все свои силы к Невинномысской. По всем окрестным селам расположились их силы. В самой Невинномысской расположился отряд Жлобы. Войска Сорокина сконцентрировались в районе станции Овечка.

Вскоре большевиками в районе Невинномысской-Овечка было собрано до 30—35 тысяч, при довольно солидном количестве орудий (говорили о 30—40 орудиях). Но этим не окончилось. Все новые и новые части прибывали туда. Конечно, это не ускользнуло от внимания командования добровольческой армии и были приняты контрмеры. Здесь большевики в общем собрали все, что они только могли собрать и думали, по всей вероятности, дать здесь бой отчаяния, т. е. бой за свое существование и свободный отход из Кубанской области.

Двигаться дальше на юго-восток вдаль Владикавказской дороги красным, как видно, не хотелось, т. к. там восстали терские казаки (30 августа, например, в Ново-Екатериновке был слышен бой в районе Невинских и Широких хуторов и юго-восточном направлении от ст. Невинномысской), а путь через Георгиевск представлял такие же трудности, если только не большие, в виду дальности пути и безводной Калмыцкой степи.

Таким образом, остался лишь один путь на Царицын через Ставрополь или Петровское (оба пункта заняты частями добровольческой армии). Стояние большевиков на одном месте для них смерти подобно, и можно было ожидать, что бои около Невинномысской должны разыграться на днях. Вероятнее всего было то, что большевики изберут Петровское направление, как стратегически менее важное для добровольческой армии, вследствие чего большевики здесь могли ожидать меньшее сопротивление, чем на ставропольском направлении.

Интересы частей добровольческой армии противоположны интересам большевиков, следствием чего должно было быть сильное столкновение обеих сторон.

Красные, но крайней мере их главковерх Сорокин отлично сознавали свое критическое положение.

Если им не удастся пробиться через наши ряды на Царицын, им пришлось бы распыляться, если это только возможно, сдаться на милость победителя или же погибнуть с оружием в руках.

Итак, здесь должны были столкнуться две воли.

Одна—добровольческой армии, другая - Сорокина.

Бои должны были дать громадные результаты.

После этих боев, как бы они ни кончились, Кубань смогла бы считать себя очищенной от красных.

Не желая давать инициативу действий в руки красных, командование добровольческой армии решило само наступать на Невинномысскую, чтобы этим лишить большевиков возможности прорыва на Ставрополь или Петровское.

21 августа пошли в наступление на Невинномысскую. Но наступление не удалось.

Большевики назначили на 3 сентября свое наступление. Однако, их предупредили,—2 сентября добровольцы вторично перешли в наступление на Невинномысскую. К этому времени большевики были отогнаны с Гулькевичских позиций. Новый фронт продвинулся опять к ст. Кубанской, в 10 верст. от Армавира. Все осво6одившияся от укорочения фронта большевистские силы были посланы в „Невинку".

Наступление повели с востока, оставив с севера лишь слабый заслон, и к 4 часа утра Корниловский полк занял Голонузовку. Отсюда, выйдя на Владикавказскую дорогу, путь которой немедленно был испорчен, чтобы защитить себя со стороны Минеральных Вод, корниловцы и пластунский батальон пошли на „Невинку". „Невинка" к 11 часам была занята войсками добровольцев. Красные, оставив богатейшую добычу, бежали за Кубань. Добровольцами был немедленно захвачен мост через Кубань и красным пришлось спасаться вплавь через реку. Здесь в в «Невинке», как потом оказалось, находился сам Сорокин, который тоже еле-еле спасся. Здесь же в Невинке большевики лишились более 1000 подвод своего обоза.

С занятием «Новинки», большевики были поставлены в безвыходное положение. Пути на запад, север, восток и юго-восток были заняты добровольческой армией. На юге—восставшие казаки Баталпашинского отдела и грузины.

Но Сорокин выказал изумительную энергию. Он конечно не мог мириться с занятием «Невинки» Корниловским полком (который затем сейчас же был уведен на свое старое место в резерв). Окончательная потеря «Невинки» была бы смертным приговором для большевиков.    

Зная это, Сорокин решается на лихое дело, несмотря на то, что он только что был разбит под «Невинкой», потеряв большую часть своего обоза и до 60 пулеметов.

Красная кавалерия, на другой же день 3 сентября к 18 часам в составе нескольких полков (до пяти) переправилась вброд у ст. Ольгинской через Кубань и, сбив в этом месте слабый заслон добровольцев, зашла частям добровольцев, стоявшим в «Невинке», в тыл.    

Одновременно красными была предпринята атака «Невинки» с фронта. Наступление поддерживалось сильным артиллерийским огнем.

Пластуны и партизаны не выдержали двойного удара и должны были отойти на ст. Голопузовку.

Сорокин этим открыл опять себе путь к отступлению. На дальнейшее наступление, после столь сильного поражения, какое они понесли под «Невинкой» 2 сентября, ему уже не приходилось рассчитывать. Теперь Сорокин должен был смотреть, как бы спасти свою армию.

Начиная с рассвета 4 сентября, видны были бесчисленные подводы советской армии, тянувшиеся из-за Кубани в «Невинку», и из «Невинки» вдоль дороги к Минеральным Водам.    

Колонна противника все время обстреливалась артиллерией Добровольцев.

Сорокин решился на свой последний четвертый путь, несмотря на все трудности, сопряженные с ним: далекий путь, безводная и безлюдная Калмыцкая степь.

Пойдет Сорокин, наверно, быстрым маршем на Святой Крест, если ему в этом только не помешают добровольческая армия и казаки на Прохладненском фронте.

Ган.

Донская волна 1918 №18